НИКОЛАЙ ЕЛИСЕЕВ
Пир во время постмодернизма,
или
О том, как беседовали несколько умных человеков
(драматическая статья в семи сценах)
Егор Летов (тряся волосами и злобно порыкивая):
Давайте будем жрать!
Это был эпиграф.
Даниил Хармс (закуривая трубку и садясь на стул):
Писатель Владимир Сорокин очень любит покушать. Бывает, как засядет трапезничать, как пропустит одно-другое крепкое словцо для аппетита, так и начинает его вдохновение одолевать. И бросает тогда писатель Владимир Сорокин свою недоеденную пищу, сломя голову кидается писатель Владимир Сорокин к письменному столу и давай, высунув язык и обливаясь творческим потом художника слова, произведения кропать. А как накропает он этих произведений с десяток-другой, откинется в кресло, потянется, вздохнет удовлетворенно и подумает радостно: "Вот ведь есть же такой писатель на свете, как я - писатель Владимир Сорокин!"
Входит писатель Владимир Сорокин с огромным куском мороженого мяса на плече.
Писатель Владимир Сорокин:
Вот я тут вам мясца притаранил. Может, шашлычку?
Егор Летов (тряся волосами и злобно порыкивая):
Давайте будем жрать!
Входит Словесник со всклокоченными волосами, с глупой улыбкой на добром лице и с кучей книг в руках. С другой стороны сцены навстречу ему влетает Критик с перекошенным от злобы лицом. Он яростно размахивает руками и брызжет слюной. За ним, скромно потупившись и тесно прижимаясь друг к дружке, выходят русские писатели: Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой и Борис Акунин с маленькой собачкой.
Писатели (хором):
Здрасьте!
Критик (кидаясь к писателю Владимиру Сорокину и потрясая в воздухе какой-то книжкой): А, вот он, этот лиходей! Ух, и получишь же ты сейчас у меня на орехи, злобный вредитель! Что ты здесь мне понаписал? (тычет книжкой в лицо писателю Владимиру Сорокину)
Писатель Владимир Сорокин (принимая позу Байрона или Лермонтова на берегу моря или океана, то есть выпрямившись, сложив руки на груди и гордо подняв голову):
А что же я здесь такого понаписал, позвольте спросить?
Критик (обращаясь к Писателям, которые со страхом жмутся к кулисам): Нет, вы слышали? Слышали? Это неслыханно! Да как вы смеете, да я вас... Да уж как я...
Футурист Крученых (пробегая по сцене из-за правой кулисы за левую, держа в руке карамельного петушка):
Какология! Какология!
Егор Летов (тряся волосами и злобно порыкивая):
Давайте будем жрать!
Критик (подпрыгивая на месте, топая ногами, и потрясая книжкой в воздухе):
Анафема! Анафема! "Вашу мамашу", - как говорил Петр Петрович (Достоевский при этом прячется за спины остальных писателей, думая, что его сейчас будут бить). (К зрителям) Уважаемые товарищи зрители! Я, эти почтенные мужи (указывает на писателей, которые в страхе прижимаются к стенке), а также прочие субъекты (с пренебрежением смотрит в сторону остальных) собрались сегодня здесь, чтобы обсудить так называемое "произведение" так называемого "писателя" (указывает средним пальцем на писателя Владимира Сорокина, который продолжает стоять в позе Байрона или Лермонтова), которое вышеназванный так называемый "писатель" назвал "Пир" Ха-ха-ха (смеется с целью вызвать смех и у зрителей по отношению к названию произведения и самому писателю; зрители же молчат, как истуканы; лишь писатели, испугавшись смеха Критика, испуганно забегали по сцене, всхлипывая и дрожа).
Писатель Владимир Сорокин (отнимая книжку из рук Критика): Да, я написал сие произведение. И, признаться, очень горд этим. (К зрителям) Книга, именуемая "Пир", повествует о различных аспектах еды и питания в жизни человека. Мои герои всеядные - поглощают все: и себе подобных, и тампоны "Tampax", и нормальную пищу, и даже пустоту. Спектр употребляемой персонажами пищи очень широк. Моя кулинарная фантазия воистину неисчерпаема (приосанивается и довольно улыбается).
Словесник (врываясь в разговор, хотя его никто не спрашивал): Со всей силой постмодернистского деструктивного натурализма писатель Владимир Сорокин обличил и ниспроверг гнилые ценности посттоталитарного общества и чуждую русскому человеку необуржуазную мораль молодого Российского государства в своем произведении "Пир". Уже в самом названии писатель обозначил главную тему своего гениального труда - тему пищи и ее поглощения. Жадные, гнусные, развращенные, похотливые чревоугодники - вот персонажи "Пира". Но автор не оправдывает их. Нет, он обрушивается на этих выродков капиталистического социума своим откровенным, порой шокирующим, но всегда непримиримым и честным словом писателя-пророка. Писатель Владимир Сорокин выводит на страницах своего произведения целую галерею безжалостных и отвратительных своей животной низостью "едоков": представителей верхушки буржуазного общества времен царизма в "Насте" и "Сахарном воскресении", теневых деятелей советской эпохи в "Авароне", молодежь, развращенную так называемыми "клубной" и "компьютерной" культурами в "Concretных" и тд. Персонажи "Пира" не способны ни на что, кроме питания, размножения (скорее неплодотворного, но сладострастного совокупления) и выделения. Произведение писателя Владимира Сорокина до краев наполнено пищей, спермой и калом. Но автор намеренно бросается вместе с читателем в эту бездну грязи, ведь художник не может терпеть засилье "Шноговняков" на просторах своей горячо любимой Отчизны (говорит он все это настолько быстро, что его никто не успевает перебить).
Писатель Владимир Сорокин:
Браво! Браво! (аплодирует)
Критик (дуясь):
Любомудр фигов...
Даниил Хармс (вставая со стула и вплотную подходя к писателю Владимиру Сорокину; в это время из-за кулис верхом на белом коне появляется Александр Иванович Введенский):
А скажите-ка мне, многоуважаемый писатель Владимир Сорокин...
Александр Иванович Введенский (перебивая Хармса):
Что такое есть потец?
Писатель Владимир Сорокин:
"Потец", дорогие друзья, есть...
Критик (перебивая писателя Владимира Сорокина):
А-а-а-а! У-у, анафемы, разговорились тут у меня. Этот самый "Пир" есть отвратительная, бездарная, грязная и пошлая поделка графоманствующего дилетанта! Вот. Это не литература, не искусство - а дешевая беллетристика, рассчитанная на среднестатистического студента технического ВУЗа!
Словесник (бьет Критика в лицо):
Постойте, постойте. Дайте мне высказаться. С такой точки зрения нельзя подходить к данному (да и к любому другому) произведению. Это неуважение к авторской позиции, нежелание понять авторский замысел, а может быть и неумение анализировать художественное произведение. Современная литературоведческая наука не приемлет брюзгливого морализаторства. Давайте будем объективными. Давайте посмотрим холодными очами Науки на это творение!
"Пир" - есть естественное порождение современной литературы. А современная литература - это танец на могиле классической! И "Пир" лишний раз это подтверждает и наглядно демонстрирует. Нет, классическая литература не умерла - она бессмертна, как Бог и его соратники, как Святой и его подчиненные. Но кризис, который, по моему мнению, наступил в классической литературе из-за пресыщенности ею широких масс читателей, породил на свет постмодернизм. Авангард всегда провозглашал себя "концом искусства". И вот он, этот конец, - произведение писателя Владимира Сорокина "Пир". Точнее, это не конец, а один из концов конца, который, в конце концов, приведет развитие (или вырождение, как хотите) классической литературы к единому концу (или победному завершению, как хотите). А уж потом на свет должна родиться Новая Литература, которая раскроет нам, читателям, новые грани реальности. Нет, не какие-то психоделические "миры", навеянные наркотическими снами или бредом шизофреников, а истинные, живые грани нашего мира. "Бог не скинут", - как говорил Малевич. Да, господа, Бог не скинут. И никто не пытается его скинуть. Сорокин? Нет. Он лишь "играется" с литературой, играет в литературу. И это и является смертью, точнее тупиком, классической литературы. Произведение "Пир" - вторично по отношению не только к классике, но даже и к авангарду (если можно так выразиться, к "классическому" авангарду начала XX века). И я не боюсь это утверждать. Это отнюдь не оскорбление и не упрек автору "Пира" - это объективная данность. Так есть, но так не должно быть. Эй, читатель, скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты! Не читай Сорокина перед сном - тебе ничего такого не приснится. Только жизнь рождает сны и страшные, и добрые, а это не жизнь - это конструктор, где детали - обрубленные части классической литературы и авангарда. "Пир" - это голем, ужасный Франкенштейн. И даже не только "Пир" - весь постмодернизм. Это "пластмассовый мир", отражение нашей современной "пластмассовой" жизни...
Егор Летов (тряся волосами и злобно порыкивая):
Пластмассовый мир победил. Макет оказался сильней... (убегает)
Словесник (продолжает прерванную речь):
Да, литература потеряла живость. Почему? А дело в том, что литература потеряла Автора и приобрела Конструтора-интеллектуала. Он очень много знает, он начитан, умен, вообще душка, но его произведения - лишь отходы его умственной жизнедеятельности (REM: рассказ "Зерkalo"). Это не хорошо, это не плохо - так есть. Но так не должно быть. Писатель Владимир Сорокин - сильный и интересный художник. Если попытаться сравнить его с другим популярным ныне (особенно в кругах "вумных" студентов-технарей и проч. "интеллектуалов") писателем Виктором Пелевиным, то Сорокин выиграет именно в художественном плане. Пелевин часто увлекается: либо слишком оригинальничает, либо просто галлюцинирует наяву. Сорокин же - эстет (пусть и эстетствует он на материале антиэстетическом). Для него важнее слово, нежели мысль; конкретный образ, нежели "глюк с переподвыподвертом". Пелевин сломя голову гоняется за идеей, Сорокин воспевает впечатляющий образ. Это важная особенность поэтики писателя Владимира Сорокина. Опираясь именно на эту сторону творческого метода писателя Владимира Сорокина, мы и поведем нашу сегодняшнюю беседу.
Писатель Владимир Сорокин:
Сколько лет живу, но такого о себе слыхом не слыхивал
Словесник (усмехаясь):
Ничего-ничего, многоуважаемый писатель. Привыкайте. Какова задача ученого? Открывать что-то новое. Какова задача литературоведа? Выискивать в произведениях то, чего там не видит даже автор. А сегодня действительно уникальный день. Здесь собралось большое число разнообразных деятелей, которые так и жаждут высказаться (усмехается в сторону Критика), мы им предоставим эту возможность, возможно... Но главное, сегодня с нами здесь некоторые из представителей замечательного творческого объединения - Объединения Реального Искусства, или попросту ОБЭРИУ. Это - Даниил Иванович Хармс и Александр Иванович Введенский! УРА, товарищи! Ура! (аплодисменты).
Даниил Хармс и Александр Введенский (хором): Дыр Бул Щыл! Сдыгр Аппр! Слава! Слава! Слава нампр!
Критик: Бап боп батурай!
Занавес. Конец первой сцены.
ПРОДОЛЖЕНИЕ, КАК ВОДИТСЯ, ВОСПОСЛЕДУЕТ.
